Призраки солнечного юга - Страница 61

— Чего? — удивленно заморгал он, снимая очки.

— Я говорю, ты вор?

— Я не вор, — обиделся он. — Я журналист.

— Кто-кто?

— А ты думаешь, армяне только мандаринами могут торговать? — насупился он. — Я, между прочим, МГУ закончил. В центральной Сочинской газете работаю…

— А это все зачем? — спросила я, указывая на его маскарадный костюм.

— Для конспирации. — Он придвинулся ко мне и горячо зашептал. — Я веду журналистское расследование, понимаешь?

— Понимаю. А какое?

— Ты разве не догадываешься?

— Догадываюсь, но хочу уточнить. — Я тоже перешла на шепот. — Ты думаешь, что две женщины, которые погибли за последнюю неделю…

— Я думаю, их убили!

— Я тоже так думаю.

— Вот видишь, а милиция считает, что дело надо побыстрее закрыть. Им ведь лишний глухарь не нужен… — Эдик нахмурился. — Ментов, конечно, тоже можно понять. На них давят. Расследование путью вести не дают, типа, нельзя травмировать отдыхающих…

— И ты решил сам докопаться до сути?

— Решил, — вздохнул он, — только ничего пока не получается.

— А по лестнице зачем шастал?

— Видишь ли… Я думаю, что убийца скрылся с места преступления именно по ней.

— По ней, — подтвердила я.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво покосился на меня Эдик.

Я горько вздохнула и выложила ему все, что знаю.

Эдик слушал очень внимательно, не забывая по ходу повествования задавать наводящие вопросы. Когда мой рассказ подошел к концу, он удовлетворенно крякнул и проговорил:

— Молодец, что рассказала! Теперь многое проясняется.

— Правда? — очень удивилась я. — А можно узнать, что именно?

— Появился мотив! — глубокомысленно изрек он.

— Ты меня, конечно, извини, но я не поняла, откуда он появился…

— Убийца — женщина, так? Жертвы тоже, так? — Я кивнула. — И что из этого следует?

— Что? — тупо спросила я.

— Ревность — вот мотив! — воскликнул Эдик. — Представь, три женщины влюбляются в одного мужчину. Причем, все три эмоционально неустойчивые, то есть нервные. Покойницы ведь именно нервы лечили?

— Покойницы-то нервы, но с чего ты взял, что убийца из той же компании?

— Поверь моему журналистскому чутью, она из той же компании, — туманно ответил он. — И вот эти три психопатки втрескались в одного мужика. А мужик, предположим, отдал предпочтение первой покойнице…

— Лене.

— Лене, — кивнул головой Эдик. — Две другие расстроились. Только одна смирилась, а вторая, самая безбашенная, нет. И, пострадав от зависти, решила устранить соперницу.

— А вторая влюбленная, значит, Катя? — уточнила я. — Ее твоя безбашенная тоже устранила?

— Вот именно! — возликовал душка-журналист.

— Глупость какая! — возмутилась я.

— Почему глупость? — сник Эдик. — По-моему очень правдоподобно. Как говорят, ищи, кому выгодно…

— Во-первых, Лена, если с кем и встречалась, так это с пропавшим Галичем, а Галич пропал за два дня до смерти Кати. И зачем, спрашивается, убивать Катю, если объект твоей любви сгинул. Не логично!

— А во-вторых?

— А во-вторых, ни в кого Катя влюблена не была, и ни с кем не встречалась… По крайней мере, я ее ни с кем не видела…

— Мало ли что! Она, может, с кем-то тайно встречалась…

— Зачем?

— Может, связь была постыдной?

— Со школьником что ли?

— Или с женщиной! — включил свое богатое журналистское воображение Эдик.

— Эка, куда тебя занесло! Сначала говоришь, что Катя с убийцей мужика не поделила, теперь ты ее к сексуальным меньшинствам причислил, которые, к слову, ничего постыдного в своей ориентации не видят…

— Просто я рассматриваю все варианты, — буркнул он.

— Ради бога! Только давай без этих твоих журналистских фантазий…

— Хорошо, тогда твоя версия.

— Еще два часа назад я думала так же, как и ты…

— Так ты тоже посчитала Катю лесбиянкой!

Я закатила глаза, по истине представители второй древнейшей профессии озабочены сексом так же, как и представители первой.

— Я посчитала Катю жертвой какой-нибудь полоумной бабы. Я подумала, что Катя могла что-то, или кого-то, не поделить с другой женщиной, ввязаться с ней в драку и нечаянно свалиться…

— Как это нечаянно? — вскричал Эдик. — Сама же говорила, что убийца подготовился: выбрал удобное время, дверь на лестницу открыл…

— По этому, я отказалась от этой версии, — закончила за него я.

— И?

— И пришла к выводу, что все гораздо сложнее…

— Ну, — разочарованно протянул он. — Этот вывод я и без тебя сделаю.

— Я не закончила, — строго проговорила я. — Так вот. Все гораздо сложнее, потому что, если судить по обрывку записки, которую я нашла на потайной лестнице, то история эта давняя … И мне кажется, исчезновение Галича как-то связано с двумя убийствами…

— Почему ты так решила? — заинтересованно спросил Эдик.

— Посуди сам, Галич семь лет назад отдыхал в «Солнечном», как и Катя. А если верить записке, убийца познакомился с Василием именно тут и именно семь лет назад. Мне кажется, что совпадений слишком много, чтобы они были случайными.

— Пожалуй, ты права и над этим стоит подумать, — пробормотал Эдик и застыл в позе Роденовского мыслителя.

— Слушай, — невежливо прервала я его интеллектуальные изыскания. — Сделай доброе дело, поднимись со мной в номер минут на пять, а потом думай, сколько влезет.

— Считаешь, нам хватит пяти минут? — помурлыкал он, не правильно меня поняв.

— Эдик, я не за этим тебя зову, — строго проговорила я. — Мне страшно, понимаешь? В моем номере твориться какая-то чертовщина. То вещи со стен падают, то лампочки мигают, то стоны раздаются, неизвестно откуда. И начинается это безобразие в полночь — ни раньше, ни позже.